* * *

‘What bastards !’ –
thus spoke the great Uru, turning to noone in particular,
mixing in the one pot essence and phenomenon,
being since morning
in a bad frame of mind. In his eyes –
grief for all worlds and dimensions, including those captured
and cut in half – from caution,
lest they get under his feet.

Besides, a curious disgust with a mystic
yearning for knowledge crept to the surface
out of the trenches.

Be they worms, or snails.

His brow furrowed, the bar lines showed
A lack of notes and abundance of moth-eaten flats.

On his brows – his glasses.
There it is – morning

Grabar’s ‘March’ in December, but sans
The Sun. It is half-hidden.

The dells
are bursting with new shoots,
they are hiding something.
In the crumbly bottom
A muted trumpet croaks.
We shall decorate the house
With flowers and childrens’
Pictures in translation.

--------

"Экие мерзавцы!" -
так говорил великий Уру, не обращаясь ни к кому в особенности,
смешивая в одном котле сущности и отдельности,
с утра будучи
в плохом настроении. В глазах -
скорбь всех миров и измерений, вместе взятых
и поделенных пополам - из осторожности,
чтоб не путались под ногами.

Между тем, пытливая мерзость с мистическим
желанием познания выползала из окопов на поверхность.

То ли черви, то ли - улитки.

Лоб растрескался, нотоносец морщин обнаружил отсутствие нот и обилие изъеденных молью бемолей.

На бровях - очочки.
Вот оно - утречко.

Март Грабаря в декабре, but without
Солнца. Подтаивает.

Прогалины
ростками набухают,
что-то утаивают.
В трухлявом днище
труба сипит под сурдинку.
Украсим жилище
цветами и детскими
переводными картинками

-------